Когда солнечные лучи становились всё настойчивее и пытались пробиться в каждую щель в убежище, больше не приходилось подсовывать под крыло морхунам мешки со льдом. Скакуны, воспитанием которых, вперемежку с детской шалостью, занималась Нут, были определены в стойло, отчего несколько дней оттуда слышалось непрекращающееся жалобное ворчание и кашель.
Увеличить высоту проходов в убежище не представлялось возможным, идея Косса соорудить ещё одно стойло рядом с ледяным озером тоже пока была невыполнима.
— Это стойло будет пустым, пока не появятся детёныши, но вряд ли это вообще случится когда-нибудь – обречённо говорил Эливен своему другу. – Но у меня есть другая идея, и я хочу узнать твоё мнение об этом.
То место, куда они направились, было уже знакомо воину. С тех пор, как он увидел там свою Соли с занесённой над зверем секирой, он старался проходить этот поворот, никогда не заглядывая внутрь. Но в этот раз надежды, что его ведут куда угодно, только не в это мрачное место, рухнули, когда Эливен повернул именно туда.
— Помнишь, как мы ходили к знахарке? То кресло за спину я сделал в этом месте. Шкура грума хоть и груба, всё же податлива.
— Да это же… Эливен, ты превзошёл сам себя! Это же повозка, сел в неё и катись по льду. Но кто согласится таскать тебя или меня? Найти желающих выполнять роль скакуна будет непросто.
— А мы всё же попробуем. Поможешь с этим? Нужно утащить повозку к озеру.
Эта задача оказалась не самой лёгкой. Если бы по пути им не попались сменные рабочие, то от изобретения Эливена вряд ли что осталось.
Продолговатый низкий ящик, днище которого спереди закруглялось и плавно переходило в переднюю стенку, выглядел странно и казался чем-то совершенно бесполезным. По бокам эта конструкция для большей жёсткости имела толстые пруты, выполненные из самых длинных пик, которые только удалось найти в убежище. Они были вплетены в верёвку по всей длине, которая, к тому же, часто пронизывала шкуру, отчего создавалось впечатление, что прутья когда-то являлись её неотъемлемой частью. Длинные ремни заканчивались толстыми кожаными хомутами.
— Эливен, а почему их четыре? Неужели ты найдёшь ещё двоих, кто согласится влезть в эти петли, кроме нас двоих?
Но вместо ответа он достал из заплечного мешка несколько онисов и присвистнул.
— А это мы сейчас как раз и проверим. Отойди немного в сторону, они должны будут привыкнуть к тебе.
К огромному удивлению Косса, четыре грума появились вдалеке и побежали к Эливену, царапая когтями лёд. Радостному тявканью не было конца, каждый из них кивал головой так, что Коссу иногда казалось, что она вот-вот отвалится. Пока грумы поедали своё лакомство, Эливен поглаживал их шеи.
— Пододвинь повозку, Косс, только очень осторожно.
Повозка издала шуршание, звери вздрогнули и отскочили на шаг, но Эливен снова прикоснулся к их шеям, после чего они успокоились. Медленно, стараясь ничем не потревожить тонкий слух зверей, он надел хомут на шею каждого из них и подогнал ремни по длине. Явное недовольство грумов выражалось мотанием головой, они уже съели своё угощение и собирались скрыться за ближайшими столбами, но что-то их держало. Их состояние уже доходило до ярости, когда они попытались разбежаться в разные стороны и чуть не разорвали повозку. Но Эливен снова достал из мешка онисов и издал свист, как раньше. Звери тут же успокоились и, забыв про свои шеи, подбежали к человеку, тявкая и кланяясь.
— Косс, попробуй сесть в повозку, я отойду в сторону и заманю их за собой.
Так и сделали. Пока грумы доедали онисов, Эливен отошёл в сторону на приличное расстояние и стал ждать. Звери повторили свою попытку сбежать, но тут же услышали знакомый свист и двинулись в его сторону. Повозка последовала за ними, тихо шурша по гладкому льду. Эливен не мог скрыть восторга, но сдерживался, чтобы не испугать грумов и не испортить достигнутого результата. Отдав последних онисов, которые у него были, он снял хомуты со зверей и положил вместе с ремнями внутрь повозки.
— На сегодня достаточно. Нужно время, чтобы они привыкли. Ну а после – в добрый путь.
— Да, но как ты их заставишь идти в нужном направлении? Они не смогут постоянно ориентироваться на твой свист и просто лопнут от обжорства, на том и завершится вся твоя забота.
— Ничего, этого мы избежим. Придётся, правда, оставить их на несколько дней без угощения, хотя они оставались без еды намного дольше.
— Я не понимаю тебя, Эливен. Что это даст кроме того, что они сдохнут, не так, значит, по-другому.
Эливен сделал довольно умное лицо, прежде чем раскрыть свои планы.
— Они будут преодолевать этот путь без остановки только для того, чтобы получить на другом конце свою награду. Как тебе такое?
Косс пожал плечами, выказывая лёгкое сомнение относительно исполнения таких грандиозных планов, но решил, что делать какие-то выводы рано. Ещё совсем недавно в убежище не было воды, а теперь она есть. Люди дрались за последний лоскут мяса, а сейчас у каждого из них в углу стоит корзина с сушёными онисами, которыми изобилует бескрайнее ледяное озеро. Что уж говорить о грумах, которых почти приручил именно тот, кого они чуть не убили когда-то.
День сменялся ночью, становилось теплее, Эливен с Коссом, не забывая о своём обещании вернуться за Стаумом с первым теплом, готовились в путь. Каждый день Эливен спускался к грумам, подзывал их уже привычным свистом, но при этом не кормил. Вместо этого он накидывал на их шеи хомуты и садился в повозку, давая тем самым понять, что еду нужно заслужить. Поначалу результатов никаких не было, звери просто не понимали, что делать, пытались тянуть ремни в разные стороны, после чего их беспокойство переходило в панику. Но когда по его просьбе Косс отходил на значительное расстояние вперёд, держа в руке приманку, грумы шли к нему, а Эливен при этом издавал звуки языком, напоминающие щёлканье камнем о камень. Позже помощь Косса уже была не нужна, звери безошибочно выполняли команду и шли вперёд.
У воина же появилась другая забота, которая показалась ему намного важнее занятия Эливена. Сотни мёртвых грумов лежали на поверхности озера, стоило только немного отойти от берега. Они умерли не так давно, хотя Косс мог в этом ошибаться, так как сделал этот вывод только по их виду. Лёд мог хранить мёртвые туши в целости и сохранности долгое время, но воин решил распорядиться этим добром по-другому. Ценная шкура и жир под ней могли бы пополнить запасы, которые в убежище кодбанов никогда не организовывались раньше. Коссу даже не пришлось просить воинов и стражников, чтобы они присоединились к работе. Более пятидесяти сильных и выносливых кодбанов, не понимающих, куда ещё приложить руки, кроме оружия, сами вызвались работать.
Несколько прямоугольных ям во льду не глубже десяти локтей, длиной и шириной в несколько шагов, заполнили мешками с жиром, шкурами, а всё остальное захоронили в пещере на берегу и завалили вход туда камнями. Мясо грумов отказался пробовать даже Эливен, который был первым, кто оценил онисов на вкус.
Настал день отъезда, грумы уже стояли, запряжённые в повозку, и нервно мотали головами, чувствуя суету на берегу. Эливена и Косса провожали Соли, Нут, рабочие и несколько любопытных, которым вдруг довелось увидеть грумов в ином обличье, кроме как страшными слепыми тварями. Эливен долго смотрел в тоннель за их спинами, но так и не увидел то лицо, которое было ему дороже всего. Он всё понимал и не надеялся на чудо. Путники помахали рукой провожающим на берегу, Эливен прищёлкнул языком, и четвёрка грумов, царапая когтями лёд, потащила повозку за собой. Удивлению и восторгу провожающих не было конца, путники ещё долго слышали за спиной их возгласы, а грумы старались набрать ход, чтобы поскорее избавиться от этого ужасающего шума.
Половину пути грумы пробежали без остановки, но после этого, как по какой-то команде, они остановились и принялись фыркать и мотать головами.
— Знают себе цену, — тихо произнёс Косс, раскрывая мешок с онисами. Эливен вылез на лёд и подошёл к грумам, похлопал их по шее, но хомуты снимать не стал.
— Ничего, отдых не помешает. Тем более, мы преодолели половину пути в четыре раза быстрее, чем если бы мы шли пешком, — восторгался Эливен, снова садясь в повозку.
— Знаешь, что мне показалось странным? Когда мы шли по этой дороге прошлый раз, звери постоянно попадались нам то тут, то там. Ты заметил, что их больше нет? Неужели они все погибли? – размышлял Косс.
— Это было неизбежно. Ты сам видел, сколько их на льду, они умерли от голода. Это должно было случиться, рано или поздно. Когда-то они сами добывали себе пропитание, доставая онисов из воды, но что-то произошло, перед ними встала ледяная преграда. Может быть, какое-то время они собирали еду на берегу, но и этому пришёл конец.
— Неужели это последние грумы во всём подземелье?
— Может быть и так. Им повезло больше, чем другим. Когда-то мы мечтали, чтобы эти чудовища навсегда исчезли из нашей жизни, это время пришло. Кто знал тогда, что придётся пожалеть об этом?
Эливен щёлкнул языком, грумы послушно двинулись в путь. Всю оставшуюся дорогу путники молчали, каждый думал о своём, пока звери не остановились и не стали метаться из стороны в сторону. Эливен выскочил из повозки и принялся их успокаивать, а Косс встал во весь рост и стал вглядываться вперёд.
— Ха, да мы на месте. Кажется, плантаторы заняты чем-то, вроде добычи онисов! – воскликнул Косс, заметив кучи колотого льда, тускло отражающего зелёный свет.
Вскоре и сам Стаум обхватил своими ручищами друзей.
— Как видите, мы нашли применение скользким существам, как и вы. Проблема с пищей решена.
Стаум с восхищением смотрел на повозку и грумов, стоящих поодаль.
— Никогда не думал, что увижу нечто подобное. Человек приручил зверя из другого мира.
Убежище преобразилось, оно уже не выглядело таким мрачным, как прежде. В тоннелях стало светлее, а запах гари и гнили совсем улетучился. Но самое удивительное ждало друзей в тронном зале. Вместо ковров, которые когда-то покрывали стены комнаты Асимора, теперь было натянуто огромное полотно, сшитое из нескольких шкур грумов. Возле него корпел какой-то худой, ссутулившийся человек, он стоял на лестнице и что-то рисовал на шкурах, суетливо стирая и внося поправки, после чего отходил на пару шагов в сторону и оценивал свои художества.
— Да это же Порхо! – воскликнул Эливен. – Он рисует… схему подземелья!
— Верно, мой друг. Я нашёл занятие, которое ему оказалось по душе. Кое-что сохранилось в каморке того старика, Порхо тщательно скопировал это, а то, что было уничтожено, ещё предстоит восстановить. Ну и я времени не терял. Оказывается, таких засыпанных тоннелей несколько, я нашёл ещё два, но сдаётся мне, что их намного больше. Если бы не холод, я смог бы углубиться и в отдалённые места, но здешнее хозяйство требует постоянного присмотра и вмешательства.
— Ты обосновался здесь, в этой замечательной комнате? – поинтересовался Косс, хитро прищурив глаза.
— Нет, тут вы ошибаетесь. Эта комната теперь принадлежит Порхо. Я так решил, пусть ценит заботу о себе, это придаёт его труду какую-то значимость.
— А чем же он наносит этот рисунок на шкуры? – спросил Эливен.
— Это сажа от фитиля, смешанная с жиром и кровью грумов. Великолепная смесь, стирается только ножом.
Друзья ещё долго сидели возле Порхо, который, казалось, даже и не замечал пристального внимания к его суетливым движениям. Он спускался с лестницы и поднимался вверх так часто, что Эливен уже не мог вспомнить, где сейчас этот худощавый художник и чем он занят. Может быть, он жжёт фитиль и смешивает его с жиром, или точит нож, а может быть стоит на предпоследней ступени лестницы и вырисовывает каждый поворот тоннелей в сложной паутине ходов.
— А что же со скакунами? Ты позаботился о них? – поинтересовался Эливен.
— Бро и Ско чувствуют себя превосходно. Соломы вполне хватает. Если так и дальше пойдёт, то как бы мне не пришлось принимать потомство, — произнёс Стаум, пытаясь состроить наигранную горечь на лице, но у него никак это не получалось.
— Тебе нравится твоё нынешнее положение тут, как я заметил, — сказал Косс. – Уж не собираешься ли ты тут остаться?
Стаум сделал вид, что задумался, но было и так понятно по его горящим глазам, что ответ уже давно есть.
— Мы здесь уже многое сделали, куда они без меня теперь? К тому же, нас разделяет не такое уж большое расстояние. Если у Бро и Ско будет потомство, я определю его поближе к озеру. Мы сможем передвигаться ещё быстрее, и скоро отправимся исследовать ледяные просторы. Что-то подсказывает мне, что озеро – это не главная тайна, которую от нас так тщательно прятали.
Грумы скрывались за ближайшими к повозке столбами. Попрощавшись со Стаумом возле берега, дальше Косс и Эливен пошли одни, чтобы не беспокоить зверей. Грумы подошли сами, не дожидаясь команды, получили свою еду и дали накинуть на себя хомуты. В этот раз звери не требовали отдыха на половине пути, поэтому повозка мчалась по льду без остановки до самого убежища.
Через несколько дней Эливен, как всегда, спустился к озеру и позвал грумов. К его большому удивлению, получить свою порцию онисов пришли только двое. Оба старших грума куда-то исчезли, они не отзывались на свист Эливена и не подавали никаких звуков в ответ. На следующий день грумы так и не появились. Эливен в удручающем состоянии просидел в своей комнате целый день, не понимая, что могло случиться. На третий день он снова отправился вниз, где его встречала всё та же пара зверей, но он заметил нечто странное. Грумы схватили свою еду, но не съели её, а убежали, держа онисов в зубах. Повторилось это и на следующий день, но в этот раз Эливен не вытерпел и отправился следом за беглецами.
Через какое-то время он стал слышать отдалённое тявканье и урчание, а сделав ещё несколько шагов он обнаружил пропажу. Два грума лежали на льду, а между ними ползали трое детёнышей, карабкаясь то на одного, то на другого родителя. Малыши сопели, упорно перелазили друг через друга, падали на спину и беспомощно дрыгали лапами. Тогда один из родителей подцеплял малыша носом и переворачивал на живот.
Двое грумов, сбежавших с онисами в зубах, были неподалёку. Они положили добычу рядом со взрослыми сородичами, у которых теперь прибавилось других забот, а сами легли на льду и пристально следили за тремя отпрысками. Их носы искали в воздухе новые незнакомые запахи, а усы дрожали при каждом дуновении ветерка.
Эливен стоял за ближайшим столбом и смотрел на это чудо, боясь пошевелиться. В эти мгновения он снова подумал, что грумы не такие слепые, как кажется, хотя понимал, что ошибается.
На следующий день Эливен сложил в корзину целую охапку онисов и понёс, чтобы оставить где-нибудь рядом с гнездом грумов. Молодые звери всю дорогу бежали рядом, будто сохранность столь ценного груза зависела только от них двоих, и ни от кого больше.
| К Главе 42 | К Главе 44 |